А ВЫ СМОГЛИ БЫ?

История расселения пансионата для инвалидов на 8-й просеке докатилась до Общественной палаты РФ. А сколько людей поделилось публикациями СМИ о проблеме, трудно посчитать.

Всё это взволновало чиновников из Министерства социально-демографической и семейной политики, которые, конечно, не ожидали, что горстка людей с ограниченными возможностями поднимет шум такого масштаба. Хотелось всё сделать быстро и тихо, а вот не вышло. Мало того, что о делах в Самаре узнали в правительстве РФ, так ещё и федеральные СМИ подробно расписали ситуацию. А телеканал НТВ снял очень толковый сюжет о происходящем.

На прошлой неделе пресс-служба правительства Самарской области сочинила своего рода пояснительное письмо и отправила в местные СМИ. В нём объясняется, почему судьбу пансионата решают именно так, выселяя жителей, а не иначе. Досталось оно и ДГ.

Если не знать сути дела, из письма может показаться, что всё даже логично. А чего? В пансионате живут 34 «охамевших инвалида», которые бухают, дерутся, не соблюдают правила и ничего полезного для страны делать не хотят. И потому тремя десятками человек вполне можно и нужно пожертвовать ради благой идеи – объединения пансионата с центром «Иппотерапия». Ведь тогда «курсы реабилитации смогут получить инвалиды, проживающие не только в городском округе Самара, но и во всех муниципальных образованиях Самарской области». К тому же не на улицу же их выгоняют, в самом деле, а предлагают альтернативу.

25 ноября в Минсоце пройдут общественные слушания по бюджету, на которых будет подниматься в том числе вопрос расселения пансионата. А 26 ноября на 8-ю просеку приедет депутат губдумы Александр Хинштейн — разбираться. И потому, пока ещё можно что-то изменить, мне хочется пояснить пояснительное письмо правительства. Ну, просто потому, что многие вещи в нём представлены не так, как есть на самом деле.

Давайте по пунктам.

Несоблюдение правил распорядка – вот, кажется, главный камень преткновения и козырь чиновников. Нельзя приводить гостей вечером, а они приводят. Нельзя пить, а они пьют. Я уже об этом писала – жители пансионата хором заверяют, что ну не могут они жить, как в больнице, с отбоем по графику и посещением родных по строго отведённым часам. Не могут, потому что они – активные инвалиды. Именно такие, какими их хотели видеть чиновники. У меня вопрос: как можно совместить активность и больничный режим? Вот я работаю. Домой приезжаю поздно. И время, в которое я могу принять гостей, начинается с 19 часов, а то и с 20. И что, объясните мне, такого страшного в том, что ко мне придёт подруга и посидит в гостях до 22 вечера? А мама? Там же даже мам не пускают без письменного заявления.

То же самое касается еды. Мне хочется, как обычному человеку, приготовить солянку по любимому рецепту. Поколдовать на кухне, получить кайф от того, что я могу стряпать еду. Сама. И вкусно.

Никто из чиновников не пьёт? Ну, пьют же. Кто-то пиво, кто-то вино, а кто-то, о ужас, водку. И точно со всеми бывает, что слишком много.

Про алкоголь я тоже решительно ничего не понимаю. Никто из чиновников не пьёт? Ну, пьют же. Кто-то пиво, кто-то вино, а кто-то, о ужас, водку. И точно со всеми бывает, что слишком много. А человек на коляске — не человек? Не может выпить? Я разговаривала с жителями. Спросила, кто это у них там бухает так страшно. Говорят, есть один мужичок. Выпивает. Но никому не мешает и тихо пьёт в домике. Остальные пьют, как все люди, – когда повод есть. Драки – да, были. И оскорбления сотрудников — правда. Но это тоже жизнь, в которой бывают стычки между людьми. Кстати, о сотрудниках. В это воскресенье при мне двое сотрудников пансионата принесли в домик еду для инвалидов. Оба были пьяные. Сильно – женщина сверкнула стеклянными глазами и, шмякнув на стол контейнеры, пробормотала: «Пр-р-рятного апптита». Так может, добавить в письмо пункт о пьющих сотрудниках, раз пошла такая пьянка?

Чиновники на мой спич выше скажут, что «таковы правила». В любом пансионате пить и гостить нельзя. И в санаторий вы приедете – живёте по его уставу. Так что извольте и тут. Но пансионат на 8-й просеке – не любой пансионат. Он для активных. И, главное, люди в нём живут годами. Как можно десять лет прожить, не нарушая жёсткий устав? Если ты сутками лежишь на кровати – можно. А если ты работаешь, творишь, занимаешься спортом и общаешься с людьми – нельзя.

Теперь про асоциальный образ жизни. Я не поленилась залезть в Википедию в поисках точного определения. Вот оттуда цитата: ««Асоциальными» считаются  попрошайки, бродяги, бездомные, проститутки, сутенёры, получающие пособие по социальному обеспечению, наркоманы, алкоголики, цыгане и лица, недееспособные вследствие психического расстройства». Жители пансионата очень расстроились, прочитав про свою «асоциальность», потому что это не про них. Расскажите про асоциальность Юле Ломкиной, которая работает, или Кате, которая работает, или Тане, чемпионке по бодибилдингу, или… Даже тот, кто тихо пьёт в домике, не может претендовать на этот статус. И уж точно не нужно обобщать.

Идём дальше.

Неправда. Министерство считает лишь тех, кто трудоустроен официально. А сколько тех, кто работает без записи в трудовой? А их много. Вот только часть из списка, составленного жителями:

— Артамонова Ольга — работает в творческой студии и средней школе преподавателем по лепке из глины. Получала премию губернатора;

— Радаев Валерий — работает в коммерческой организации специалистом по ремонту инвалидной техники полный рабочий день;

— Зеленкин Генадий — специалист по строительным материалам и закупкам;

— Илларионов Сергей — работает в такси;

— Репин Петр — обладатель множества медалей и наград по академической гребле и другим видам спорта, студент РГГУ, работает помощником сантехника.

Список можно продолжать и продолжать. Обо всех остальных почитайте здесь. Получается, что 12 человек работают официально и 11 — без записи в трудовой. 3 человека проявляют себя в творчестве и спорте. 9 человек не работают и не ведут социально активный образ жизни по состоянию здоровья. И это 9 человек, а не 25. 

Все работающие неофициально, конечно, хотели работать «как надо», вот только в России инвалиду очень сложно найти работу. И со стороны министерства не учитывать реальные факты активности и публиковать неполную информацию ради нужных убедительных цифр некрасиво и нечестно. Впрочем, о какой красивости и честности я говорю?

«Они сначала сделали из инвалидов людей, а теперь из людей хотят снова сделать инвалидов», — так комментируют решение министерства жители. Лучше и не скажешь.

Подбираемся к главному и самому больному.

Многие инвалиды работают. Занимаются спортом, танцами, общественной деятельностью. У кого-то мужья-жены. Дети. Родные и друзья. Вся их жизнь, всё то, чего они достигли благодаря хорошим условиям в пансионате, – здесь, в Самаре. И переселить их в Кошки или Большую Глушицу, подальше от города, к лежачим старикам — значит, убить в них активность и волю к жизни. «Они сначала сделали из инвалидов людей, а теперь из людей хотят снова сделать инвалидов», — так комментируют решение министерства жители. Лучше и не скажешь.

Я не буду расписывать условия, в которых инвалиды живут в пансионатах области. Просто поверьте, что это ужас. И приведу лишь один яркий пример того, как трудно и невозможно будет там жить. Один из жителей пансионата ездил в Большую Глушицу – смотреть, как и что. И там ему сказали, что его возьмут, а вот электрическую коляску придётся оставить. Потому что на ней негде разъезжать. И ещё не хватало тратить электроэнергию. А он не может без коляски передвигаться. Он в неё врос. И всё, что он сможет в Большой Глушице – лечь и помереть.

Они вполне готовы уехать из пансионата в квартиры. В Самаре. В дома, где есть пандус. Где туалет такого размера, что можно развернуться на инвалидном кресле. Где, в общем, есть условия для нормальной жизни.

Что значит «с учётом пожеланий будет предложен перевод»? Я спрашивала, чего они желают. Желают жить в условиях, равнозначных тем, которые есть сейчас. Они вполне готовы уехать из пансионата в квартиры. В Самаре. В дома, где есть пандус. Где туалет такого размера, что можно развернуться на инвалидном кресле. Где есть лифт, если речь идёт о верхних этажах. Где, в общем, есть условия для нормальной жизни. Но министерство не готово с этим помогать. Не готово подыскать съёмное жильё, не готово сдать дома на территории пансионата в соцнайм, не готово подумать о том, чтобы построить социальное жильё, не готово вообще ни на что. Мы вам предлагаем пансионаты в сёлах, не нравится – идите куда угодно. Это так правильно, да?

Некоторые жители пансионата пытаются потихоньку искать квартиры. Потому что представители министерства ходят по домикам и в индивидуальной беседе просят «проявить сознательность» и съехать добровольно. Мол, лучше сейчас это сделать, чем 31 декабря оказаться на улице — ведь всё уже решено (к слову, федеральным СМИ они почему-то говорят, что не решено ещё ничего — смотрите сюжет на НТВ). И вот кто-то испугался и ищет жильё. И не может найти. Потому что, во-первых, найти подходящую под нужды инвалида квартиру трудно, а во-вторых, даже если найдёшь, совершенно не факт, что хозяин будет рад видеть у себя в жильцах человека на коляске. «Поцарапает стены, дверные проёмы, полы», — так рассуждает большинство. И заселяет людей здоровых. Ну, чтобы без заморочек, подальше от греха.

В общем, очевидно, что министерство совершенно не готово к реорганизации. К человеческой, правильной и логичной. Людей деть некуда. Социально-бытовой центр, в котором планируется проводить реабилитацию для приезжающих по путёвке, находится в той стадии нерабочего состояния, в которой он точно не заработает 1 января. И, боюсь, не заработает и через три месяца. И потому у жителей пансионата есть несколько предложений, как сделать так, чтобы всем было хорошо.

Вариант первый

Можно переоформить статус пансионата на социальное жильё и сдать домики людям по договору соцнайма. Сегодня в пансионате пять свободных домиков, итого — 10 мест. Плюс есть несколько человек, которые реально не могут жить в пансионате по состоянию здоровья — их переезд в другой пансионат оправдан. И когда это случится, мест станет ещё больше. Тогда поместятся все — и те, кто живёт в пансионате сейчас, и те, кто будет приезжать на 21 день на реабилитацию.

Ещё хорошо бы найти деньги (они же находятся на плитку, например?) и возвести ещё несколько коттеджей (на территории пансионата есть место и даже заложенный некогда фундамент). И заселить туда других молодых инвалидов.

Вариант второй (вытекает из первого)

Чтобы заселить новых людей, хорошо бы ослабить правила распорядка. Ну просто потому, что в тюрьму ни один нормальный человек не поедет, даже если он на инвалидном кресле.

Вариант третий

Можно просто построить социальное жильё. Компания СОФЖИ, например, могла бы это сделать (не без участия правительства области, разумеется). Построить с учетом нужд инвалидов многоэтажный дом. Для начала хотя бы один. И отдать людям по тому же договору соцнайма.

Все эти варианты непросты. Нужно время, чтобы продумать схему, найти средства и заложить в бюджет. Но мы же находим деньги на строительство разных объектов непринципиальной важности, значит, можем найти и на дома для инвалидов.

И пока ищется разумный способ решения ситуации, люди должны оставаться в пансионате. На год, а может, больше. Столько, сколько потребуется для того, чтобы придумать, пусть даже не идеальный, но устраивающий всех путь решения. Потому что реформы, касающиеся людей, должны делаться по-человечески. Так, чтобы люди от них не страдали. Чтобы они в первую очередь были в фокусе. Потому что именно так должно работать цивилизованное общество.

Я очень хотела обойтись без лирики и нравоучений, но, простите, не выходит. Потому что за недели изучения этой темы я так в неё погрузилась, что постоянно думаю, думаю. Представляю, что вот если бы это я была с ограниченной подвижностью. Что если бы могла двигаться только на коляске? Хотела бы я лежать вдали от города в палате на четверых? Без работы, без друзей, без спорта, без жизни. Смогла бы?

Как бы я себя ощущала, если бы читала о себе те вещи, которые пишут об инвалидах в таких вот пояснительных письмах. Как бы я жила со знанием, что, кроме себя, я в этом мире никому не нужна. И что никто никогда не сможет и, главное, не захочет встать на моё место, чтобы понять: нормальное жильё, в котором мне отказывают, — это так мало. Мало в сравнении с тем, чего бы мне ещё хотелось — ходить босиком по тёплому асфальту, бегать за любимой собакой, писать в унитаз, а не в катетер, принимать душ стоя, доставать до верхних полок, приседать со штангой, покупать на поезд обычные билеты, ни от кого не зависеть, ничего не просить, любить без оглядки…

А авторы пояснительных писем смогли бы?

Фото автора