АРХЕТИПЫ НА ПОЛКЕ
Четыре истории Сергея Малахова, рассказанные под католическое Рождество
1 281
,
Началась рождественская неделя, или предновогодняя, если хотите, — время мистерий, волшебства и невероятных приключений вроде полётов верхом на чёрте за черевичками для Оксаны. В поиске своей порции рождественских впечатлений мы оказались в мастерской архитектора Сергея Малахова, известного мастера слагать истории и создавать бесконечные смыслы. В общем-то и сам Сергей Малахов немного похож на доброго волшебника.
Мастерская расположена на первом этаже одной из сталинок в Студенческом переулке и досталась архитектору от одной из детских организаций, подшефных некогда Куйбышевской ГРЭС. Пионеры громко молотили в свои барабаны и трубили в горны, чем вызывали приступы мигрени и праведного гнева у ветеранов все той же ГРЭС, проживающих этажом выше. В вечном конфликте отцов и детей победила почтенная старость — пара жалоб в партбюро организации и подрастающую поросль попросили на выход с вещами и культмассовым реквизитом. Так в доме поселилась тишина и архитектурное бюро “Ковчег”.
Сегодня мастерская — это что-то среднее между пространством для творчества, экспозицией и музейным запасником. Все плоскости помещения поверх многочисленных слоев краски покрыты ещё одним слоем — культурным — результатами труда архитектора Малахова и коллег за 30 с небольшим. Видимо, в экскурсионной карте ДГ появился ещё один объект.
Эскизы, чертежи, планшеты, презентации и фотографии висят, лежат, стоят на стенах, стеллажах и полках и даже на сцене, с которой пионеры в забытом, но ненадолго, как оказалось, прошлом читали свои речитативы про клейкую дружбу и собачью преданность Большому Брату.
Среди экспонатов, выставленных на всеобщее обозрение, — машинка пишущая (действ. экз.), самовар электрический (огр. действ., поскольку утрачен шнур), знамя бархатное, красное, принадлежавшее некогда райздравотделу (недейств.) и металлическая болванка, которой хитрые голландцы умудряются крепить свои сверхлегкие сэндвич-панели (опытн. экз.).
И макеты, макеты, макеты, созданные в те времена, когда 3D-визуализации проектов создавались вручную — из упаковочного картона, фанеры, деревянных линеек, проволоки и прочего подручного материала. Из них можно, пожалуй, создать целый город. Цветочный, например, в котором обитали Незнайка и его друзья-коротышки, или, скажем, Вильянуэва-де-лос-Инфантес, откуда, как доказали британские учёные, мог происходить герой другого бестселлера — Дон Кихот.
Про каждый из этих удивительных объектов у Сергея Малахова есть своя невероятная история, которыми он охотно делится с нами:
Joan House
— В конце 1980-х по заказу Ленинского райисполкома мы разработали проект поэтапной реконструкции квартала 110-3, который расположен в периметре улиц Вилоновской, Самарской, Галактионовской и Ульяновской. Над проектом работал коллектив из 12 архитекторов: Астахов, Пшенников, Самогоров, Аристов, Вальшин и другие известные авторы. Каждый получил свой свой участок. Это была попытка заменить монопроектирование города на коллективное творчество группы архитекторов.
Внутри этого анклава, веселого, сложного и романтического архитектурного острова, возник проект Joan House, который должен был находиться на Вилоновской, 28-30 напротив Политехнического института.
Проект был наполнен метафорами — это пять людей, пять актёров, которые вышли на сцену перед зрителями. В центре мы видим главного героя. Рядом с ним мудрец, человек-сова. Персонаж, который обеспечивает философскую часть доктрины. Слева — Санчо Панса, квадратный слуга, который как-то оказался в этой компании. На правом фланге — рыцарь. Это спокойный человек, он не вмешивается ни в какие истории, пока его не позовут. Этакий самурай. Слева — оранжевый голландский домик, который напоминает нам, что по соседству с роскошным постмодернистским барокко может быть нью-модернити, где всё будет просто, как в Голландии.
Первый этаж этого дома отдавался под магазины и кафе, а на верхних этажах помещались мастерские. Планировки были старинными и сложными. Планировки-лабиринты — там надо Минотавра прятать, там надо бродить каким-то сумасшедшим художникам. Внутри и по крыше, которая была утрированным и художественно преобразованным миром самарских крыш.
Мне всё время говорили: “Зачем ты делаешь такую крышу? Мы на нее потратим кучу денег, ее же все равно не видно.” Я отвечал, что в городе пятый фасад так же важен, как и всё, что мы видим с улицы: “А если вы станете птицей или ангелом и полетите? Вам будет приятно рассматривать плоскую серую крышу?”
Наши проекты 1990-х годов сегодня выглядят достаточно наивными, фантастической формы, навеянной романтическими концепциями. Это была попытка создать мир не сказки, но мир театра. И в то же время, Joan House был абсолютно реальным проектом. Мы в течение двух лет разрабатывали рабочий проект. По приглашению Ленинского райисполкома приехала делегация финских архитекторов и конструкторов. Был заключен контракт, по которому финны должны были проектировать строительную часть.
Причём всё это происходило в психоделической и дилетантской атмосфере формирования делового сознания русского человека — построения романтического капитализма. Когда никто не понимал, что делать. Когда никто еще не видел ни одного доллара и не знал, какого он цвета. Когда никто еще не слышал слова “контракт” и не ведал, что грозит за неисполнение контракта. Соответственно, кроме гулянок и обниманий с иностранцами, нужно было развивать проект в деловой сфере, но никто не знал как.
История с реализацией Joan House закончилась, когда выяснилось, что только по контракту посредника, сопровождавшего проект с финской стороны, нужно было заплатить 150 тысяч долларов.
Башня Кюрбо
— С башней Кюрбо вышла не менее забавная история. Вообще Кюрбо — это символическое название города, которое я придумал во время учёбы на втором курсе нашего университета.
В коллективном проекте реконструкции квартала 110-3 принимал участие Георгий Черемисин, который вечно не успевал, потому что вынашивал в голове какие-то необычайные космические проекты. Так как Георгий — амбициозный архитектор, он выбрал себе центральное место в квартале, которое теперь пустовало. Для того, чтобы завершить проект и заполнить эту пустоту, мы решили разбить сад, а я нарисовал наклонную башню с часами и попросил студентку Маргариту Ефросинину сделать макет.
Этот макет увидел основатель фонда “Провинциальная культура. Самара — Нижний Новгород” Максим Полещук, благодаря которому мы неоднократно участвовали во всевозможных выставках. Он предложил создать деревянную модель этой башни 4-метровой высоты и выставить её в Москве.
Собирал её мой друг, краснодеревщик Валерий Голиков, который по стечению обстоятельств жил как раз на на месте Joan House. Под строительство башни ему выделили целую аудиторию на 9-м этаже корпуса строительного университета. И вот, проходит месяц, другой, а башня всё собирается. Давно закончились деньги, которые были выделены на этот проект, а он всё строгает. Проходит полгода, и он уже строит её в своем доме, который вот-вот должны снести. Закончились материалы и для строительства башни Голиков начинает разбирать свой деревянный дом.
К тому моменту, когда мы решаемся на презентацию башни в Доме архитектора, проходит год. В ночь после презентации башню разбирают, укладывают в деревянные ящики, заколачивают, словно в гробы, и увозят в Москву. На выставке её заметили кураторы русской экспозиции на “Экспо-92” в Севилье. Сразу после окончания выставки в Москве башню Кюрбо снова разбирают, заколачивают в гробы и увозят в Испанию.
Что делать с башней после “Экспо-92”? Я предлагаю: “Продайте”. Пытаются продать, но без автора, а мне на выставку попасть не удалось, её никто не покупает. Снова разбирают, заколачивают, привозят в Москву. Мы едем на таможню искать нашу башню. Дело почему-то происходит ночью. Находим. Грузим. Куда её девать? Встречаем каких-то странных людей, владеющих рестораном, расположенным в Шереметьевском дворце. Заключаем с ними договор, что наша башня будет стоять у них в ресторане. Понимаете? Башня, которая представляла страну на всемирной выставке, оказывается в каком-то бандитском притоне. И больше я ничего не слышал про свою башню Кюрбо.
Simple House
Simple House — это один из 18 объектов большого проекта, который получил название Archetypes On The Shelf (Архетипы на полке). Все 18 домов-архетипов этого проекта создавались как версии возможного образа жизни, способа обитания в доме, развития определенного сценария и каждый из этих образов жизни кардинально отличался от другого.
Simple House — самый простой из этой серии, на его базе возникли реальные проекты, реализованные в том числе в Самаре и за пределами.
Этот объект возник, когда в Советском Союзе запрещалось строить дома больше, чем 6х6 метров. Simple House означает, что дом простой и маленький, но очень гордый и важный, как будто бы он на самом деле Большой Дом. Из этих простых домов можно создать целый город, объединяя их в различные композиции и дополняя всевозможными модулями.
Был совершенно реальный проект создания квартала, состоящего из симпл хаусов на Третьей просеке в Самаре, на территории ведомственного лагеря, который принадлежал в свое время Самарской ГРЭС.
Дом-арбалет
Дом-арбалет был спроектирован в эпоху постмодернистских игр и представляет из себя такую овеществленную историю встречи двух людей. Справа уже знакомый Simple House — это испанец, который всю жизнь выращивает оливки. Жирный, противный, хозяйственно-озабоченный испанец, который никогда не пересекал свои Пиренеи и всю жизнь копался в земле. На самом деле он хороший человек, просто одинокий. Ну так жизнь у него сложилась.
А деревянная башня слева — это американка, случайно отставшая от поезда в районе деревни нашего испанца. Она шлялась среди оливковых плантаций и увидела его. И они наконец встретили друг друга, эта взбалмошная, в районе 40 с нескольким годков, хорошо сохранившаяся дама из Сан-Франциско и этот упитанный дон Хосе, который всю жизнь ковырял киркой свою почву.
Дом-арбалет — это символ этой пары, получивший свое название, потому что башня была выполнена в форме арбалета…
Сергей Малахов мог бы еще долго рассказывать истории своих домов, проектов и концепций, но в мастерскую ввалилась гурьба студентов. Лишенные, по милости природы, возможности слететь на санках с горы, сходить в лыжный поход Заволгу и других радостей жизни, полагающихся по сезону, они принялись донимать своего профессора. Стало понятно, что время вольных слушателей истекло и нам пора удаляться. Тем более что дело было позднее — хотелось успеть устроить свой вертеп и рассказать домочадцам невероятную рождественскую историю.
Иллюстрации: Елена Малахова