Мы начинаем серию встреч с деятелями самарской клубной сцены и другими неформальными лидерами молодежи (и не только) города. Другая элита поведает о том, как развивался город, обретая современный свой облик. Стартуем с рассказа Евгения Козаченко (тогда еще Женя Енот) о заре клубной жизни. Жизни, которая начинается на закате.

Текст: Илья Сульдин

— Когда и как началась в Самаре ночная клубная жизнь?

— Здесь, может быть, Балу больше меня расскажет, потому что первый клуб – это был его клуб «Колесо» на территории ДК 9 ГПЗ, на Победе. И я помню, как там ставили одни из первых композиций Моби и эйсид-хаус такой… Сейчас это может показаться поп-музыкой, но тогда это звучало очень альтернативно. Я думаю, что Миша Балу наверняка может рассказать какие-то истории, как его под угрозой пистолета заставляли пять раз подряд ставить какую-нибудь песню.

— Мне кажется, такую историю, и не одну, могут рассказать все, кто работал тогда в шоубизе. Мне, например, доводилось от лабухов не раз слышать.

— Да, ничего нового нет в этом деле. Ну, а вот такая прямо «ночная жизнь» — это было «Колесо», это была «Фабрика» и был «Торнадо» потом, параллельно с «Айсбергом». Ну «Торнадо» это уже такое место… Вот настоящий андерграунд – это «Фабрика», «Звезда»…

— В смысле, «Аладдин»?

— Ну, конечно, «Аладдин»! И вообще, «Аладдин» первый клуб в городе был, в центре. Все что было до этого, где-то в районе Безымянки и с определенной местной спецификой. Но ребята тогда уже старались ультрафиолет вводить в декор, какие-то веревки натягивали, нитки, девчонки красили ногти «кислотным» лаком, рисовали себе на руках надписи типа acid, и в ультрафиолете они светились.

— Тогда во всем мире эта кислая культура только начиналась, и представления никакого о ней не было. Откуда что бралось?

— Вот слышишь, музыка играет из «Трейнспоттинга»? (в зале кофейни звучит “Born Slippy” Underworld)  Оттуда все представления и брались. Клуб «Фабрика», который был на Чкалова, и там Дима Даффер,  молодой такой кислотный паренек, на платформах, с самой модной прической и в самых ярких одеждах разукрашивал туалет, который позиционировался как «самый грязный туалет Голландии» — из «Трейнспоттинга» эту идею взяли, и Даффер ее нарисовал в «Фабрике».

— Слушай, но ведь бюджетов тогда не было вообще никаких, всё сами. По-моему, первый клуб, где был обставлен более-менее интерьер – это были «Джунгли».

— Да, согласен. «Джунгли» — это был первый клуб, где были пальмы. Но, в принципе, всё тоже самое – «байрамиксом» отделанные стены, который тут же начинал отваливаться, но на нем еще старались что-нибудь нарисовать флуоресцентными красками, какие-то острова и пальмы. Получалось достаточно смешно.

— А ты как попал на этот праздник?

— Я попал в «Айсберге». Там работала тогда Маша Ваапова. Она сейчас в Китае живет.

— Она уже в Сингапуре живет. Но пока в Китае жила, была одним из организаторов Shanghai Fashion Week!

— Серьезно? Круто. Надеюсь, прочтет интервью и вспомнит нас. Честно говоря, тогда учредители «Айсберга», Сергей и Олег, они, конечно, революционное совершили действо, организовав этот клуб и получив инвестиции от одного крупного бизнесмена. Не помню сейчас его фамилию, к сожалению. Очень солидный человек, пожилой, руководитель Самарской биржи.

— Автаев!?

— Да, точно. Короче, история была такая. Автаев был основным инвестором, насколько я помню, потому что его фигура там периодически всплывала. И ребята, конечно, революционный скачок совершили для Самары, открыв клуб «Айсберг». Понятно, что они его отремонтировали. Пастушенко и Самогоров являлись авторами проекта. Получил он, «Айсберг», какую-то крутую премию за лучший общественный интерьер. Всё это было настолько необычно!

«Они с каких-то старых барж снимали металлические листы, чтобы интерьер сделать. Винты от речных судов. Живая акула была в ресторане «Белая акула»»

— Ну, и естественно, под завязку клуб набивался. И была промо-группа, Рома Захаров, царствие ему небесное, Маша Ваапова, ну и какие-то люди потом появились — Василий Шпак, но изначально это были Рома и Маша. Рома занимался рекламой, а Маша какими-то культурными делами.

— Журналистами, например. Я, помнится, тогда часто ходил на концерты и пресс-конференции в «Айсберг». И пил водку в баре с Ильёй Чернышовым, он тогда в «Репортёре» работал. Были какие-то совершенно безумные интервью с Сергеем Пенкиным, Вадимом Степанцовым…

— Все привозы артистов  делали сами, своими силами, потом Нариман подключился. Но тогда было круто, конечно. Каждые выходные, каждую пятницу – концерты. Плюс по соседству, в том же здании, снимал офис Stimorol и все промоакции делали с ними. Плюс пивные компании… А со Степанцовым я недавно выпивал в «Солянке». Ничего, жив-здоров, румяный такой.

— Ну, кстати, эти концерты в «Айсберге» были еще очень крутыми, потому что это были концерты в клубах, совсем другая атмосфера, не та, что была во Дворце Спорта, да и в любом концертном зале.

— И вот, начались какие-то первые промоакции, появилась нужда перед концертом… раньше ведь просто музыканты выходили после диджея. А тут появилась нужда объявлять, что этот концерт спонсируется Stimorol, ну или еще какой-нибудь дрянью. Появилась потребность в MC. И Маша меня позвала. Я уже тогда блистал на всяких эстрадах студенческих и был одной из таких местных СТЭМовских звезд. КВН тогда для меня уже прошел. Была такая команда «Самарский самолет», где я играл, и в году 97-98-м мы даже потоптались в районе 1/8, съездили на фестиваль в Юрмалу, ну и потом тихо загнулись. И вот тут Маша меня пригласила вести какие-то спонсорские вечеринки среди недели. Среди недели народу тоже было много.

— Мне кажется, тогда все время народ был в клубе.

— Мы с Ромой Захаровым делали вечеринки Happy Mondays, реально дешевый вход, и к нам по пятьсот человек ходило народу.

— Кто ходил тогда?

— Все подряд. Естественно, были такие крепкие парни в цепях с барсетками под мышкой. Очень смешно танцевали, я мог бы это изобразить, жаль, что это в интервью не покажешь. Я думаю, что ребята меня поймут. Но, в принципе, такая публика — это «Джунгли», «Аладдин». Я видел сам лично людей… знаешь, тогда носили такие большие кресты золотые, цепи.

«Люди на дискотеку ходили, и у них золотые свистки были. И надо было в такт музыке подсвистывать. Что в последствии переросло в опа-опа-опа-па, но, слава богу, так и осталось в той эпохе»

Но реально были люди с золотыми цепями и на них золотые свистки. Тогда же какие-то первые таблетки появились, но нам, конечно, это было неведомо и недоступно.

— Тогда и денег-то не было, по большому счету.

—  Да, диджейский коктейль – это заранее перед походом в клуб ты из двухлитровой бутылки «Спрайта» отливаешь пол-литра, доливаешь туда водчанского, всё это взбалтываешь и пьешь под елкой. В «Джунглях», например, закапываешь в снег и ходишь якобы покурить. В очередной раз ты заходишь и тебя просто не пускают, потому что ты уже пьян в задницу.  Ты в баре не мог позволить себе выпить, и приходилось ходить на улицу. Бар – это была такая штука невероятная, манящая и дорогая. Ну, и народ, который ходил – это весь наш бомонд, девушки все наши, на тот момент все самые знаменитые люди.

— На тот момент знаменитые – это Борис Фрадков?

— Фрадков – само собой. У нас, кстати, были радио-вечеринки всевозможные. И была на «Русском радио» юмористическая программа «Великолепная пятерка». И вот мы делали вечеринки «Русского радио» по четвергам. Достигли невероятных вообще высот. До полутора тысяч человек приходило. Очередь стояла до Московского шоссе, до «Тинькова». А насчет концертов… Помню, был концерт «Парк Горького», это было рекордное количество народу. Зимой был концерт, мы с Машей в промоутерских двух комнатах постелили афиши на пол, в гардеробе не было места, мы какие-то номерки делали бумажные из флаеров, и в моем кабинете был огромный склад норковых шуб. И хозяйки этих шуб реально не представляли, что они просто горой свалены, но люди очень хотели попасть на концерт… И это тоже был рекорд. Тысяча семьсот человек, по-моему, прошло на концерт, и были забиты все помещения клуба.

— Что там сейчас, в этих помещениях?

— Фитнес. Поменялся масштаб. Я помню, на все ключевые события – день рождения клуба, или день рождения города, новогодние вечера или еще что-то такое – разыгрывали автомобили. Это была классика, «шестерка»  какая-нибудь. На подиуме у входа стоял автомобиль, и я лично провел пять или шесть новогодних вечеров. И, естественно, мы разыгрывали все по-честному. Народ не хотел верить в это. При мне выиграл мужчина в лотерею автомобиль и прямо на сцене закатил истерику: «Этого не может быть! Вы меня обманываете!» Я ему говорю: «Пожалуйста, вот ключи, вот документы» «Нет! —  кричит,  — это все ерунда! Не может быть!» Человек не хотел верить в свою удачу, отказывался.

— А потом с Таней Лапистовой  вы что делали?

— У нас вообще очень интересная была компания людей, которые занимались культурой и искусством вокруг клуба. Мы разрабатывали какие-то проекты, несли их директорам нашим и что-то они отметали, что-то принимали. Была интересная команда – Сергей Носов и Костя Кравцов – Кот. Они были воздухоплаватели, и на базе клуба у нас был создан аэроклуб «Айсберг», где-то там в Смышляевке, и ребятам оплачивали топливо и пилотов. Они все время летали: то знамя айсберговское протянут над стадионом «Металлург», то воздушный шар запустят над городом. И мы тогда же поехали первый раз на Казантип. Костя, Серёга и я, пассажиром. И мы там летали, промоутировали «Айсберг».

— Это какой был год?

— Девяносто восьмой, девяносто девятый, двухтысячный.

— Конец прошлого тысячелетия.

— Да. И они это все снимали на видео, так появилась программа – «Прямо по курсу — Айсберг», ну а мы с Танюшей были ее первыми ведущими. Она выходила на МТВ тогда. МузТВ-Самара и МТВ в то же время. Была очень крутая афера, по поводу вечеринки МТВ в Самаре. Был у нас такой деятель Соловейчик, один из первых московских промоутеров, который помогал нам всё это дело пробивать. Все эти первые привозы, работа с диджеями этого механизма клубного движняка велась из Москвы, и вот там был Соловейчик,  и Горобий, который потом делал нашумевшие клубные проекты  — «Зима», «Лето»… И вот они приезжали авторитетно, давали какие-то ЦУ. Такое было движение, очень модное в то время. И всегда находились спонсоры, в тот момент готовые за рекламу всячески нам помогать. Цены стояли в долларах. Рома Захаров вывешивал плакаты всевозможных компаний и брендов. У нас там были компании вроде Mr.Doors, Superstar – Валера Кокнаев, нынче медиамагнат наш.

«И я весь ходил в Superstar’е, еще была такая компания спортивной одежды Unlimited – на одежду не тратился, было очень круто – молодой, патлатый, упакованный»

— Соответственно, все эти спонсоры хотели участвовать в этой жизни модной за какие-то деньги. Плакат повесить – двести, недельку баннеру повисеть – шестьсот, тут еще тысяча. Ведущий чтобы объявил, что автобус для группы такой-то предоставлен фирмой такой-то. И были такие смешные авантюры, когда мы с Ромой Захаровым забыли объявить какую-то компанию. Не помню, была какая-то туристическая компания, которая обеспечивала перемещение звезд, и я их не объявил. Потому что Рома мне забыл сказать об этом. И мы потом на видеозапись концерта приписывали отдельно мой голос в студии, как будто я объявляю на фоне играющего диджея: спасибо тем-то за то-то! Кричал. Для отчета. И вот мы решили сделать вечеринку МТV. Якобы под эгидой открытия MTV в Самаре. Под эту вечеринку мы за какие-то суперхалявные деньги пригласили Линду. На тот момент просто суперзвезду. Еще какая-то была группа. И нам удалось  так договорился, что Линда не стоила практически ничего. Приехали из Москвы какие-то крупные MTV-шные директора. И для того, чтобы усилить эффект правды, повезли их на Сорокины хутора, тогда еще на «Орион». В студии затянули все оборудование полиэтиленом. Приехали в какое-то нерабочее время, вечером, договорились с охраной. Показываем гостям: вот вышка, вот студия. Сегодня концерт, а завтра запускаемся.

— Пролечили гостей.

— Пролечили. А еще мы угнали однажды такси от «Айсберга». Никто этого, правда, не заметил, ну и сейчас уже можно говорить об этом. Очень весело тогда было.