ЕСТЬ КОНТАКТ

Хомяк лежит, скорее мёртв, чем жив. Лапки кверху, глаза закрыты, пузо распласталось. Девочка с бантиком берёт хомяка в ладошку – ноль эмоций, даже не пошевелился. Ребёнок тыкает пальцем в мягкое пузо зверюшки: раз, два, сильнее. Не-а, не отзывается хомяк, даже усы не дрожат.

Глаза девочки становятся большими-большими.

— Ма-а-а-ма, хомячок умер! – кричит она сквозь слёзы очень громко.

Велкам, пипл, в мир позитива и обнимашек — контактный зоопарк.

---

Я притопала в ручной зоопарк, который в «Парк Хаусе», по двум причинам. Первая – сурикаты. Я их нахожу милыми, утями-путями и очень, ну очень давно хотела повидать. Вторая – захотелось поглядеть, насколько контактный зоопарк – это страх и ужас, как говорят зоозащитники и прочие добрые люди. Они же, вы знаете, всё время на такие заведения ругаются. Мол, издевательство над животными и ничего хорошего.

В зоопарке играет музыка. Громко – слова песен слышны сквозь многоголосье толпы. Между клетками бродят дети, взрослые и подростки. Все пищат, кричат, сюсюкаются. Кто-то кашляет и чихает. В общем, шум и гам.

К енотам – очередь, к сурикатам – очередь. Очередь к ежам и белкам – не протолкнуться.

У входа «барная стойка» с едой для животных. Цена любого стаканчика – 25 рублей. Три разрезанных напополам виноградинки для енотов, две живые неаппетитные личинки для сурикатов, зёрнышки для хомяков. Ништяки раскупаются без перерыва: покормить енотика или сурикатика – это же так мило, он же за это потрогает тебя лапками и носиком. И даже, о боже, заберётся на колени.

Сурикаты сидят в вольере меньше метра высотой. Внутри домик, пластмассовая пальма, тазик с песочком и два пенёчка. За домиком на стене фотообои – пустыня с кактусами. Тот зверёк, что поменьше, всё бегает и бегает по вольеру. Вперёд-назад, по кругу. Иногда он залезает на домик, поворачивается к стене с пустыней, долго смотрит и делает шаг в обои.

Очередь с личинками у вольера сурикатов продвигается быстро. Взрослый парень залезает в вольер, вытягивает по команде сотрудника зоопарка ноги. Сурикат подбегает, забирается на коленки, хватает добычу и делает лапы. Иногда сжирает сразу, иногда относит в дом. Запасы? Нет. Там, в домике, мама с детёнышами. Родила совсем недавно, и уже один раз выводила на прогулку – «познать мир».

«У нас им так хорошо, что они размножаются», — радостно сообщает сотрудница зоопарка. Спорить с ней трудно: кто размножается, когда плохо?

Пушистые хомяки роятся неподалеку от сурикатов. Их много, и у всех – набитые щёки-шарики. Еда не кончается и не кончается, так почему бы не запастись (каждый хомяк знает, что кризис – дело непредсказуемое). На виду сидит хомяков пять, все остальные заныкались в домик. Маленький мальчик размером с пальчик, словно Годзилла, отрывает домик от земли – обнажается еще с десяток пушистых комков. Комки начинают шевелиться и расползаться. Часть ползеё ко второму домику, часть оказывается в нежных детских ручках.

— Ма-а-а-ма, хомячок умер! – кричит девочка с бантиком сквозь слезы в больших глазах. – Смотри, я его трогаю, а он не шевелится! Его замучили!

Подошедшая сотрудница зоопарка успокаивает ребенка: «Он просто спит».

— Как так – спит?

— Вот так. Будет спать, сколько захочет, и ничем его не разбудишь.

В этот момент хомяк шевелит веками и дергает лапой. Позу умирающего при этом не меняет. Девочка аккуратно укладывает хомку на дно вольера, вытирает слёзы и тянет маму к миниатюрным козам – те живее всех живых, вселяют радость.

Но больше всего детей у кроликов. Там даже не разберешь, где одни, а где вторые: всё смешалось – уши, руки, лапы. Кролики спокойны и покорны. На руках у детей не шевелятся, с колен не выпрыгивают, только лишь прижимают к спине ушки – малышня голосит так громко, что даже мне хочется забраться в домик к хомякам.

— Лиза, посмотри в камеру!

Девчушка в розовой кофточке держит на коленях белого кролика – обнимает рукой за горло. Кролик болтает лапками и пытается крутить головой, а Лиза прижимает его к себе всё сильнее – чтобы не барахтался, а глядел в камеру «айфона».

— Так. Ещё раз. Улыбайся. Ой, какой зайчик, как хорошо ты его обняла! – радуется мама и щёлкает телефоном. Лиза сияет, кролик синеет. Шучу. Мне совсем не видно, синеет кролик или нет – шуба густая, не разглядишь. Но по поведению животного очевидно: ему не сказочно. Кому понравится, когда перекрывают кислород? Лиза отпускает кролика, и он убегает в противоположный угол вольера. Здесь его хватает Борька.

— Папа, смотли! – сияет мальчик.

— Аккуратно, Боря, не дави на него, — обращается к сыну отец, минуту назад тревожно взиравший на крепкие Лизины руки. – Он маленький, нежный. Ты его лучше погладь.

Мальчик опускает кролика на пол и осторожно гладит ему ушки. Кролик закрывает глаза – кто его знает, от удовольствия или чего иного?

Если пройти от кроликов к выходу, то тут белки. Двое детей и одна взрослая женщина пытаются их кормить. Но животные не обращают на еду внимания – мечутся туда-сюда возле двери. Быстро-быстро, влево-вправо мелькают пушистые белкины хвосты. Они точно знают, где выход, и очевидно, что всё, что им нужно — сбежать вон.

— Кажется, они хотят убежать, — обращаюсь к сотруднику.

— Ага. И несколько раз им это почти удалось. Вон, видите, что с сачком у нас стало? (у сачка, стоящего в углу, потрепанный вид) Это мы их так ловили.

Вид мечущихся белок не осчастливливает. Другое дело – еноты. Очередь к ним самая длинная и долгая. Каждый норовит потрогать за лапки, взять на ручки, обнять и накормить виноградом. Еноты выглядят очень гармонично и вполне счастливо – играют друг с другом, тянутся за лакомством, позволяют себя гладить и даже игриво стукают лапами людей по голове, свешиваясь с деревянного мостика.

Справа от вольера енотов вольер с носухой. Но носухи внутри нет. Говорят, в отпуске. А ещё тут что? Ещё тут белые ёжики. Ночные существа, они пытаются спать, но их все время берут на руки и будят. Ёжики при этом не сворачиваются в клубок, а шевелят мокрым носиком и залезают под мышки – на радость всем присутствующим.

Есть цыплята — их больше кормят, чем трогают. Еще мини-пиги – толстенькие, кругленькие, сонные. Какой-то резвый мальчик пытается усесться на хрюшу верхом, но мама спасает животное от насилия – вытаскивает дитятко из вольера.

Спустя полчаса у меня болит голова. От криков, от музыки и от неоднозначности происходящего. Вроде бы чисто – какашки убирают регулярно, чуть ли не подхватывая на лету. Вроде бы сытно – еда за 25 рублей не переводится. Вроде бы дети и взрослые такие довольные – одни кругом улыбки. Но мне никак не дают покоя пытающиеся спать ежи, затисканные кролики и мечущиеся у выхода белки. Что бы они сказали, если бы могли говорить? Нравится ли им быть все время в контакте? Увы, мы никогда того не узнаем.

Фотографии из группы ручного зоопарка в «ВКонтакте»