404 Error - page not found
We're sorry, but the page you are looking for doesn't exist.
You can go to the homepage

OUR LATEST POSTS

0 296

В среду, 20 марта, театр «Грань» приглашает в исторический парк «Россия – Моя история» на улице Красноармейской, 131 на творческую встречу с художественным руководителем Денисом Бокурадзе.

Начало в 13:00. Возрастное ограничение: 6+

Участниками встречи также станут актёры Юлия Бокурадзе, Кирилл Стерликов, композитор и актёр Арсений Плаксин и актёр Театра на Таганке Сергей Ушаков. 

На встрече обсудят коллаборацию трупп в спектакле «Фигаро», который поставил Денис Бокурадзе в Театре на Таганке. Также можно будет узнать о творческом пути участников встречи. 

Фото: театр «Грань»

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте

0 553

Прокуратура Самары обратилась в суд из-за бездействия администрации города в отношении решения транспортной проблемы. 

Специалисты надзорного ведомства обратили внимание на то, что перевозчики «Трамвайно-троллейбусное управление» и «СамараАвтоГаз» нарушают исполнение муниципальных контрактов.

В отношении руководителей организаций возбудили административные дела.

По информации правоохранителей, несмотря на увеличившийся спрос на муниципальные маршруты, связывающие Красноглинский, Куйбышевский и Кировский районы с центром, администрация города не решала вопросы по сокращению интервалов движения и повышению качества обслуживания. 

«Анализ организации пассажирских перевозок продемонстрировал неэффективность принимаемых мер, потребность населения в транспортной доступности не реализована. 

Для решения проблем пассажирских перевозок прокурор города Артём Ярыгин направил в суд административное исковое заявление о признании незаконным бездействия муниципальной власти и возложении обязанности обеспечить транспортную доступность населения», — отметили в прокуратуре. 

Рассмотрение заявления судом находится на личном контроле прокурора города.

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте

0 602

«В инструмент надо влюбиться»

Органные концерты в Самаре давно стали привычной частью выходных дней, однако профессия органиста по-прежнему остаётся загадочной, а искусство кажется недоступным массовому слушателю. 

Корреспондент ДГ Юлия Морозова поговорила с художественным руководителем кирхи, органисткой Анной Карповой. 

Она рассказала про учёбу в Нижнем Новгороде, стажировку в Германии, чувства и мысли во время игры, необычные музыкальные дуэты и обучение будущих органистов. 

«У меня руки маленькие. Октаву еле доставала»

Орган — ваша вторая специальность. А первая — музыковедение? 

— Я заканчивала училище по специальности «Теория музыки». И в консерваторию изначально поступала на специальность «Музыковедение», а со второго курса начала заниматься факультативно органом.

После третьего курса, как принято было в то время в Нижегородской консерватории, можно было сдать экзамен, который либо давал право дальше заниматься органом уже как второй специальностью, либо у тебя заканчивалось факультативное знакомство с инструментом.

Я экзамен сдала. 

Почему вы пошли в музыкальное училище? 

— Такое чувство, что меня всё время кто-то вёл. В музыкальную школу я пришла по инициативе маминой приятельницы, которая услышала, как я дома пою. Сразу в музыкальную школу меня не приняли, потому что маленькая была, 6 лет, сказали приходить через год.

У меня была прекрасная преподавательница по фортепьяно Татьяна Феодосьевна Емельяненко. Именно она предложила пойти в музыкальное училище: готовила к конкурсам, возила на консультации в училище. И с родителями беседы вела, что мне нужно продолжать заниматься музыкой.

Но опять же, вопрос о том, что я пойду только в музыку, жёстко не стоял. Если бы не поступила, то спокойно пошла бы в 10 класс и дальше в какую-нибудь другую область.

Мне нравилась математика, химия, иностранные языки. И, наверное, смогла бы реализовать себя в чём-то другом. Это сейчас я себя ни в какой другой сфере не представляю. 

Почему орган, а не фортепиано? 

— У меня руки маленькие, и поступить на фортепианное отделение я просто физически не могла, так как там нужно было при поступлении играть октавный этюд, а я октаву еле доставала. 

Татьяна Феодосьевна сориентировала нас на теоретическое отделение. Но я совершенно не жалею. В консерваторию я поступала уже осознанно. 

«Я почти год ждала ответа от кирхи»

Вы учились в консерватории в Нижнем Новгороде, почему решили вернуться в Самару? 

— На последнем курсе я работала в хоровом училище. Там были заинтересованы в том, чтобы я осталась. И в консерватории оставляли, у меня было направление в аспирантуру. Но жизнь так сложилась, что мне надо было вернуться в Самару. Я об этом не жалею.

В Нижнем у меня не было бы своего органа, это однозначно. Хотя в первый год, когда я вернулась, в Самаре органа у меня тоже не было. В филармонию пару раз приглашали на абонементные концерты. Но у меня тогда и опыта исполнительского практически не было. 

Сейчас понимаю, что ни в каком другом месте я не смогла бы так реализоваться: и в музыковедении, и в педагогической деятельности, и в органной в том числе.

Как вышло, что вы стали работать в Самарской кирхе? 

— Я приехала на последние каникулы. В газете или по телевидению прошла информация, что в кирхе будут устанавливать орган. Я приехала в кирху и сказала: 

«Вот я такая есть, заканчиваю консерваторию как органистка, собираюсь возвращаться в Самару, очень хотела бы у вас работать». 

У меня взяли контакты. И тишина. То есть я вернулась в Самару, уже почти год проработала в музыкальной школе и весной звонок от Ольги Васильевны Темирбулатовой (сейчас она пастор в кирхе, а в то время была председателем совета общины): 

«Приглашаем вас посетить музыкальный семинар, поближе познакомиться, а после семинара мастера начнут устанавливать орган». 

И я сначала поучаствовала в музыкальном семинаре, а на завершающем этапе установки органа приходила даже немножко заниматься. 

Вы проходили стажировку в Германии. Расскажите, как это было.  

— В Тюбингене, недалеко от Штутгарта, под руководством профессора Германа Трефтца. Там находится Высшая школа церковной музыки.

Я тогда только начинала работу в кирхе, буквально два года играла.

Для меня эта стажировка была очень серьёзным опытом именно как для церковного музыканта: в плане музыкального оформления богослужения, исполнения различных прелюдий, импровизации, гармонизации хоралов. 

Ещё я тогда над диссертацией работала и много материалов привезла. У меня приятное впечатление от того, как меня принимали, и много нового я для себя открыла. Расширился круг музыкальных знаний, музыкальных впечатлений и практических навыков. 

«Орган перестаёт быть экзотикой в нашей культуре»

У нас в Самаре вообще много органов?

— Их можно пересчитать. Первый орган стоит в филармонии. Его открыли в 2002 году, и каждый год 17 февраля в филармонии отмечают его день рождения. У меня день рождения — 16 февраля, мы рядом.

Второй орган установили в кирхе через полтора года после филармонии. Его освятили летом 2003 года на праздник Святой Троицы. 

Кроме этого у нас есть электронные органы: в костёле, институте культуры и музыкальном училище.

В институте культуры, где я преподаю, электронный учебный орган. Мы не проводим на нём концерты, а только учимся играть. А концерты – это у нас такая публичная форма зачётов и экзаменов – студенты играют здесь, в кирхе. 

После концерта студентов и выпускников класса органа Анны Карповой

За органом сложно следить и ухаживать? Это инструмент, который постоянно нужно обслуживать?

— Орган – инструмент очень капризный, он реагирует на температуру, на влажность. В межсезонье из-за перепадов температур «болеет».

В кирхе несколько лет назад сделали свою автономную систему отопления, поэтому можно регулировать температуру в церковном зале, где находится орган. Зимой мы очень постепенно включаем отопление. 

С мелкими проблемами я справляюсь сама. Набор отверток всегда при мне. А капитальную профилактику делаем раз в несколько лет. Последние два раза для этого приезжал Юрий Александрович Патрушев, органный мастер из Нижнего Новгорода.

Недавно у нас была поломка: после концерта перестала играть одна клавиша в педали. Чтобы её починить, мы с мужем половину органа разобрали, нашли, где находится место поломки, а там просто слетела одна петелька. 

Как считаете, орган стал популярным в наше время?

— Орган перестает быть экзотикой, потому что сейчас всё больше и больше их устанавливают в крупных и малых городах, в храмах и концертных залах.

Органные классы и органные факультеты сейчас есть во многих консерваториях. Это становится частью нашей звуковой музыкальной среды. 

Сейчас много «популярных» органных программ. Например, киномузыка на органе. Мне это не близко.

Мы соблюдаем жёсткую репертуарную политику, кирха является хранителем академических традиций. Здесь звучит «классический» органный репертуар. Это не значит, что мы не играем музыку XX века. Но у людей, которые приходят к нам на концерты, есть потребность именно в такой «классической» музыке. 

«Мне сложно отделить музыку от кирхи»

Что вас больше привлекает: преподавание или игра на музыкальных инструментах? 

— Мы очень много играем с моим близким другом, флейтисткой Анной Лазанчиной. Мы с ней и в институте работаем вместе, и в общем-то по жизни идём вместе.

Она тоже музыковед и одновременно исполнитель. Между собой мы неоднократно говорили о том, что, наверное, у нас такой психотип: не можем заниматься только одним делом. 

Анна Лазанчина — слева, Анна Карпова — справа 

У нас есть периоды, когда исполнительская деятельность выходит на первый план. Потом устаешь от выступлений, просто утомляешься, и надо переключаться на что-то  другое. Когда-то преподавание начинает доминировать, а кроме того у нас есть научная, исследовательская работа.

Мы живём в разнообразии этих сфер деятельности, именно поэтому нам интересно в профессии. 

Мне нравится преподавать хорошим студентам. Сейчас есть дети, которые занимаются органом с увлечением, с которыми мы готовимся к концертам. Кстати, в начале апреля у нас будет студенческий концерт. А есть те, кому это особо не надо. Может быть, они просто не успели влюбиться.

В каждый инструмент надо влюбиться, проникнуться им. Тогда ты испытываешь необходимость, потребность в занятиях и общении с инструментом. 

У меня есть девочки, уже выпускницы, которые до сих пор участвуют во всех наших студенческих концертах, хотя выпустились три-четыре года назад. Это Наталия Губина и Виктория Репях.

Мне особенно приятно, что количество органистов в Самаре растёт, а я к этому причастна. 

Анна Карпова с Наталией Губиной и Викторией Репях

Выступление в кирхе – это больше про возможность играть на органе или всё-таки преобладает религиозная составляющая?

— Мне сложно отделить музыку от кирхи. Познакомившись с музыкальной лютеранской традицией изнутри, традицией богослужения, с особенностями, я намного глубже стала понимать музыкальную традицию в целом.

Что бы мы ни говорили, но вся западная и наша отечественная традиция во многом опирается на традицию музыки литургической.

В институте я некоторое время читала авторский курс «Музыкальные традиции христианских конфессий», он как раз про это.

Очень многие жанры возникли именно внутри церкви, а потом уже отделились и стали существовать самостоятельно или параллельно. Бах писал для церкви практически все свои органные произведения.

То, что у нас эта музыка чаще звучит в концертном зале, это особенность нашей традиции и отечественной концертной практики. Но эта же музыка звучит во время богослужения, и здесь она на своём месте.

Для меня очень ценно присутствовать на богослужении и быть к нему причастной не только с музыкальной точки зрения. Конечно, для меня важно и соприкасаться с этим инструментом. Мне трудно представить жизнь без органа. Мы как бы едины.

Концерты – да, это хорошо, но это тоже часть лютеранской традиции. Практика проводить концерты в церкви давно существует, со времён барокко.

Букстехуде (немецкий композитор и органист XVII века) одним из первых начал проводить такие вечера духовной музыки. До сих пор в обязанности органиста входит планировать и организовывать концертный ряд. То есть мы только следуем традиции. 

У вас есть эпоха, которую любите играть чаще всего?

— Я барокко больше люблю, но играю всякую музыку. Романтизм меньше играю, современную музыку люблю играть, а вообще-то больше всего люблю камерную музыку.

Ещё мне очень нравится игра в ансамбле. Процесс совместного музицирования меня больше всего привлекает.

Кто-то говорит, что это легче, я так не считаю. Ведь не со всяким человеком сыграешься. Я со многими пробовала.

С кем-то сходишься, потому что вы близко мыслите, у вас близкие музыкальные вкусы, представления. Вы просто по-человечески можете контактировать и находить общий язык. А с кем-то не получается творческого контакта. Ты знаешь, что он прекрасный музыкант, замечательно играет с кем-то или сольно, а вот у вас ансамбль не срастается. 

У меня есть несколько музыкантов, играть с которыми очень комфортно, испытываешь ту самую «радость совместного музицирования», как говорили в эпоху барокко.

Например, с Анной Лазанчиной мы до возвращения из консерватории практически не общались. Хотя учились в одном месте (она на курс старше), знали друг друга. А когда вернулись, я стала играть на органе, мы решили попробовать вместе. Оказалось, что это хорошо нам обеим. Можно сказать, что музыка сделала нас близкими друзьями. 

Что вы чувствуете, когда играете? Это медитативное состояние? 

— Мне очень нравится играть на службе, больше, чем на концерте. Но в транс я никогда не ухожу. Органисты почти всегда играют по нотам. Поэтому ты всё время в концентрации.

Иногда испытываешь удовлетворение от того, как всё происходит.

Иногда чувствуешь, что волна какая-то эмоциональная захватывает. Ты попал в эту волну, в это движение, в это настроение. И после того, как сыграл, испытываешь действительно удовлетворение.

А иногда бывает ощущение, что ты никак не можешь поймать волну. Вроде, всё делаешь правильно, а не можешь поймать то самое, что создает естественное течение музыкального времени, поток музыкальных событий. Это, конечно, всегда слышно. 

«Мечтаю сыграть с мандолиной и баяном»

Было такое, что люди впервые приходили послушать орган в кирхе, а потом становились постоянными слушателями? 

— На концертах у нас есть постоянные слушатели. Самый интересный пример — Алексей Борисович Попов, сейчас пастор кирхи.

Однажды он зашёл в кирху послушать орган, вообще не имел никакого отношения к этому месту. Музыка запала ему в душу. Потом Алексей Борисович пришёл на службу. И в итоге стал не просто членом общины, а пастором. 

Есть ли ещё инструменты, на которых вы хотели бы играть? 

— Хочу научиться играть на клавесине, но у нас в Самаре в свободном доступе его нет. У меня больше желаний, с кем сыграть. Очень хочу попробовать сыграть в дуэте с мандолиной (музыкальный инструмент с четырьмя двойными металлическими струнами).

В Тольятти сейчас живет чудесная мандолинистка Екатерина Припускова, жена дирижёра тольяттинской филармонии. У нас с ней есть идея сделать программу или часть программы — орган с мандолиной.

Мы раньше пробовали играть с домрой. Она звучит почти как мандолина, и получается очень интересное сочетание.

С баяном в ансамбле хочу сыграть, с Владиславом Ивановым. Баян – тоже духовой инструмент, и у него тоже есть регистры, в общем-то у баяна с органом схожая природа.

Идей много. Хватило бы времени и сил их реализовать. 

Фото отсюда

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте

ПРОМЫШЛЕННОЕ НАСЛЕДИЕ

«Другой город» продолжает рассказывать историю завода «Рейд».

Сегодня воспоминаниями о работе на этом секретном предприятии поделятся электромонтажники Владимир Павлович Кралечкин и Константин Алексеевич Чернов.

О финальном этапе в биографии завода расскажет последний директор ФГУП «Рейд» Владимир Андреевич Кочкин.

Начало трудового пути

Владимир Кралечкин:

Я пришёл на почтовый ящик 117 мальчишкой в 1961 году. Спрашиваю: какой цех лучше, 1-й или 3-й? Мастер Олег Казаков мне отвечает: «Третий, он перспективней».

Это был сборочный цех, я в нем всю жизнь проработал. Я пришел в тот период, когда производили «Генератор».

Константин Чернов:

Я чуть с ума не сошел, когда первый раз в цех пришел. Сидят товарищи мои, перед ними коса лежит на столе: 600 проводов и 1200 адресов. Я на нее посмотрел, думаю, что они с ней делают, она ещё не обработанная? Но потом через систему наставничества и сам всему научился. Уникальные люди на «Рейде» работали.

Шаблон делает инженер, потом приступает косоплетчица, она бирки с адресами вяжет, чтобы нам легче паять потом было.

Изделие «Шипка»

Константин Чернов:

Я работал монтажником в 23-м цехе, у нас попроще было. Например, мы изготавливали изделие «Шипка». Это система контроля и управления энергосистемой гражданских кораблей. Мы также делали их для военных кораблей и подлодок.

Эти системы контроля и управления мы называли «пианино». Мы их до того усовершенствовали , что у нас было личное клеймо. То есть за нами даже никто не проверял, кроме представителя военной приемки. В составе участка мы были лучшие в отрасли.

«Рейд» бы загружен по горло. Монтажники работали даже в три смены. Мне жена приносила жареную картошку к проходной. Мы с напарником едим, потом сковородку обратно возвращаем.

Мастер говорит: «Этих двоих не отпустим сегодня, там еще вагоны стоят, а к завтрашнему дню все должно быть готово». А мы к тому времени уже сутки с завода не выходили. Так что это было обычной практикой.

Город Северодвинск в год выпускал три подводные лодки. На каждой стояли наши изделия. А кроме Северодвинска подлодки делали в Комсомольске-на-Амуре, Нижнем Новгороде, Ленинграде. Ремонтные предприятия у нас тоже много чего заказывали.

То есть «Рейд» был загружен сильно, мы не успевали заказы отправлять. Все субботы у нас были рабочими. Завод «Рейд» был приблатненный. Зарплату платили побольше, чем на других предприятиях, квартиры давали. Мы получали от 200 до 250 рублей.

Владимир Кралечкин:

А еще нас иногда на завод «Прогресс» посылали как специалистов широкого профиля. Они только паяльщики, а мы ещё и сборщики. На «Прогрессе» мы работали в 39-м цехе, собирали модули небольшие. Много нас тогда было, человек двадцать десант посылали.

Для широких слоев населения

Владимир Кралечкин:

Город знал завод «Рейд» по ширпотребу. Мы делали простейшие радиоприемники — «Сверчок», «Юнга».

Ширпотребом у нас занимался цех № 25 (на следующем фото). Из интересного мы делали зарядное устройство для аккумуляторов. У меня до сих пор дома работает, выручает. Еще делали пельменницы, чеснокодавилки, термобигуди.

В начале 1990-х мы даже пытались сделать свои игровые компьютеры. Но они не котировались, потому что наши микросхемы были каменного века по сравнению с теми, что приходили из-за рубежа. Для игры детям он годился.

Примечание ДГ: полное название данного девайса — игровой персональный компьютер «Рейд». Он представлял собой клон производимого в Великобритании с 1982 года ZX Spectrum.

История его создания , по информации из всемирной паутины, такова: «Плата для компьютера была приобретена на выставке ВДНХ. Клавиатура использована от фирмы «Экспоприбор». Корпус компьютера, блок питания и джойстик были разработаны на заводе «Рейд»».

Фотографии игрового компьютера «Рейд» можно увидеть здесь.

Примечание ДГ: одной из наиболее известных разработок «Рейда» был игровой автомат «Баскетбол». Ниже представлена заметка о нем из многотиражки этого предприятия от 27 февраля 1979 года.

О секретности

Константин Чернов:

В столовую пошел в белом халате, тут же прилетает от первого отдела: «Ты что, за тобой спутники следят!».

Все имели 2-ю форму допуска. Тех, кто устраивался на завод, проверяли в Москве по полтора-два месяца. Искали, есть ли у тебя кто-то из родственников за границей, нет ли у тебя судимости. То есть устроиться на «Рейд» было не очень просто.

О вредности производства

Константин Чернов:

Почему я заработал профзаболевание? Термопласт жжешь во время паяния, пары выделяются вредные. А если пульт большой, друг на дружке сидели, там никакой вытяжки нет.

У нас же пульты всю комнату занимали. Основной инструмент у всех монтажников был паяльник. Мы сами и паяли, и собирали. За вредность нам прибавляли к отпуску шесть дней.

О спорте

Константин Чернов:

У нас были выдающиеся сильные команды по игровым видам спорта. На территории самого завода была волейбольная площадка. Мы выступали на первенстве области, занимали часто первое место, один раз ездили в Казахстан. Если в футбол цеха играли, даже с работы отпускали на «Локомотив» болельщиков.

У нас работал чемпион города по настольному теннису, потом пришёл ещё кандидат в мастера спорта Сергей Мамаев. Они вдвоем такое показывали, по сорок человек в курилке оторваться не могут от их игры.

Винты лодочники делали у нас в механическом цехе. Так-то у многих «рейдовцев» были лодки. Лодку можно было с одной получки купить. Со следующей получки — мотор.

У нас была водно-моторная секция. Лодки, скутера сами клеили и устраивали соревнования на скорость. Рев от моторов стоял на всю Самарку.

Социальная инфраструктура

По результатам исследования заводской многотиражки «Электрон», а также благодаря информации Владимира Кралечкина и Константина Чернова мы установили объекты, построенные заводом «Рейд».

На балансе предприятия находилось три детских сада:

— № 7 (Красноармейская, 108),
— № 346 (3-й год Пятилетки, 2),
— № 371 (Мяги, 10а).

Подшефной школой «Рейда» была 61-я (Мориса Тореза, 54). На заводе имелась вечерняя школа для рабочих, занятия там вели преподаватели из 42-й, что напротив ЦУМа «Самара».

Среди жилых домов, возведенных заводом «Рейд», многотиражка предприятия упоминает два дома по улице Красноармейской — 143 и 149.

В 1977 году «Рейд» обзавелся общежитием на перекрестке улиц Дзержинского и Партизанской. Это типовой проект из двух корпусов, соединенных между собой галерей. Один из них принадлежал «Рейду», второй — еще одному утраченному предприятию Железнодорожного района, заводу «Волгакабель».

Активно строился завод «Рейд» в 1980-х годах. Правда, в районе, далеком от самого предприятия. В 1982 году был возведен дом № 19 по улице Саранской, в 1983-м — № 17 и в 1987-м — № 20.

На рубеже 1980—1990-х годов жилой фонд «Рейда» пополнился домами №№ 28а и 28б по улице Ялтинской.

При этом многие работники завода жили в поселке Запанской. В частности, дом Владимира Кралечкина находился на улице Степана Халтурина.

В 1992 году МСЧ № 15 переехала из поселка Запанской (Мостовая, 15) на Никитинскую, 2, а освободившееся здание было отдано заводу «Рейд» под жилье. Сейчас это здание занимает Куйбышевская дирекция снабжения РЖД.

Заводская турбаза «Электрон» находилась близ поселка Шелехметь. Пионерский лагерь «Смена» находился неподалеку от Старосемейкино, зимой он использовался как лыжная база.

Также у «Рейда» имелось свое охотхозяйство.


Рассказывает арбитражный управляющий, позднее — последний директор ФГУП «Рейд» Владимир Андреевич Кочкин:

«Я пришёл на этот завод в 1965 году. Закончил 8 классов и пошел в вечернюю школу, чтобы можно было параллельно работать.

В трудовой книжке запись — принят учеником слесаря в организацию почтовый ящик 117. Механический цех, каркасно-сварочный участок — грохот, шум. Чуть позднее п/я 117 стал называться Куйбышевским приборостроительным заводом.

Об «изделиях», которые производил завод, я тогда ничего не знал, с этим было очень строго.

1973 год. Я ушел на работу в Железнодорожный райком комсомола, отслужил в армии и вернулся на завод уже мастером сборочного производства.

Тогда-то и узнал о главной продукции, производимой на «Рейде». Я без отрыва от производства закончил институт связи. И у нас на заводе сделали отдельный участок связи, который отвечал за прослушку, за безопасность по периметру завода.

На некоторых заводах имелась ВЧ связь — правительственная линия. В 1985-1986 годах я ее провел на «Рейд». Поставили телефонный аппарат с гербом. Конечно, генсеку ты по нему не позвонишь, но любому министру — запросто.

Еще я привез для «Рейда» новую телефонную станцию, так называемую квазиэлектронную. Таких в городе было две — у нас и на заводе им. Масленникова. Стоила она больше миллиона по советским деньгам.

На «Рейде» я потом работал начальником отдела снабжения, а позднее мне предложили перейти на работу в городскую телефонную сеть.

Начались 1990-е годы. Работая в городской телефонной сети, я пошёл учиться в плановый институт, получил специальность экономиста. Стал вице-президентом Самарской валютно-фондовой биржи.

Параллельно я в Москве прошел обучение на арбитражного управляющего, сдал экзамены. И тут меня зовут на «Рейд», так как все шло к тому, что там введут арбитражное управление.  Я заступил на эту должность в мае 1996 года.

В предыдущую зиму не смогли организовать систему отопления, вся она стала нерабочей. Не было мазута. Я одних радиаторов на заводе поменял около двух тысяч.

Спустя какое-то время меня признали выполнившими свои функции в части арбитражного управления. «Рейд» вновь стал сдавать «изделия», и Россудостроение рекомендовало меня на должность директора.

Завод тогда, что интересно, был в списках предприятий, которые не подлежали приватизации. Мы по восемь месяцев не получали платежей, нам давали налоговые зачеты вместо денег. Таким образом, рабочим платить было нечем.

Ко мне люди приходили толпами, вся аллея была забита, с одним вопросом: «Где наши деньги?». Мы их пригласили в актовый зал на втором этаже заводоуправления.

Краснова была председателем профкома, я помню, как она стояла бледная и говорила: «Владимир Андреевич, нас сейчас рабочие в окна выкинут». Представляете, что такое раздраженная толпа?

Моим преимуществом было то, что я очень многих заводчан знал лично. Я встал, все рассказал, как есть. И потом предложил всем высказаться, особенно самым недовольным. И потихонечку все улеглось.

Честно говорили с рабочими: за изготовление этого заказа мы платим сразу, за этот даем аванс, а деньги за этот придется подождать. И ни разу мы не обманули, поэтому люди нам верили. На тот  момент на «Рейде» работало примерно полторы тысячи человек, не считая тех, кто находился на объектах заказчиков».

О системах

«Системы управления ядерными реакторами для флота, которые делали на «Рейде», были единственными в СССР.  Самым крупным нашим заказчиком было ПО «Северное машиностроительное предприятие» из Северодвинска.

Там же, в Архангельской области, был центр судоремонта «Звездочка», мы им частично поставляли наши «изделия», потому что они занимались реконструкцией подводных лодок. В Комсомольск-на-Амуре тоже поставляли технику, на Дальневосточный завод «Звезда».

Почему стало тяжело в постсоветский период? Почему Ленинград начал перетаскивать все заказы к себе?

Потому что, когда только Севмашпредприятие делало пять подлодок в год, то необходимы были серийные заводы типа «Рейда», которые, если надо, работали круглосуточно, чтобы изготовить нужное «изделие».

А когда стали делать одну подлодку в пять лет, то наше головное предприятие, петербургское НПО «Аврора», могло справиться самостоятельно. И поэтому серийные заводы, где шла сборка, начали просаживать по заказам. За заказы бились, вырывали их зубами».

Ниже приведен документ из Центрального архива Самарской области. Он датируется началом 1992 года, и из него мы можем узнать, на сколько процентов сократились объемы межзаводской кооперации между упомянутым выше Севмашпредприятием и заводами, входившими в НПО «Аврора».

Тем же 1992 годом датируется документ, в котором показано распределение между предприятиями НПО «Аврора» работ по изготовлению комплекса системы управления «Булат», который предназначался для подводных лодок 4-го поколения.


С горечью отметим, что и заводы «Варяг», «Аврора» и «Фиолент» существуют по сей день…

Борьба с «Авророй» за «Юрия Долгорукого»

«Когда я стал арбитражным управляющим, главным заказом «Рейда» были изделия для подлодки «Юрий Долгорукий».

НПО «Аврора» всячески старалось перетянуть этот заказ на себя. Тогда я поехал в Северодвинск на «Севмашпредприятие». Его генеральным директором тогда был Пашаев Давид Гусейнович, недавно получивший звание Героя Российский Федерации.

К тому моменту мы уже сдали «Севмашпредприятию» одно изделие — «Молибден», пульт общекорабельных систем. А второе изделие — систему управления и защиты атомного реактора (СУЗ) — у нас и хотело забрать НПО «Аврора».

Питерцы к тому моменту уже приезжали в Северодвинск и рассказывали что, мол, «Рейд» в бедственном положении и никакого заказа выполнить не сможет.

Оставшись с глазу на глаз с Пашаевым, я сказал, что изделие мы сдадим, если нам окажут некоторую помощь. Документацию на этот СУЗ «Аврора» нам давно передала, но когда потребовалась ее корректировка, питерцы стали нас «душить». Требовать за корректировку проекта денег, которых у «Рейда» не было, либо отдать заказ на изготовление СУЗа на «Аврору».

Давид Гусейнович позвонил в Санкт-Петербург генеральному директору «Авроры» Витольду Войтецкому.

Через два часа после того, как я вышел из кабинета Пашаева, со мной связался наш главный инженер и сказал: «Владимир Андреевич, я не знаю что вы сделали, но завтра к нам приезжают разработчики из НПО «Аврора», корректировать проект». Притом на безвозмездной основе.

Кроме того, «Севмашпредприятие» тогда, в 1999 году, оплатило нам необходимые комплектующие и материалы для изготовления СУЗа. Благодаря Давиду Пашаеву удалось даже получить за него аванс, который мы потратили на выплаты зарплат рабочим».

Работа в команде

«Я еще хотел бы перечислить тех, кто мне помогал вытягивать «Рейд» в 1990-х годах, о моих соратниках:

— Алямов Борис Петрович, бывший директор «Рейда»;
— Свешников Николай Всеволодович, главный инженер, потом — начальник Главного управления труда администрации области;
— Загорулькин Николай Иванович, заместитель директора по производству;
— Полонский Александр Юрьевич, мой заместитель;
— Потапов Владимир Владимирович, старший представитель заказчика, военпред, капитан 2-го ранга;
— Тюгашев, ответственный сдатчик на стендах;
— Кукин Юрий Петрович, зам главного инженера. Это человек, имевший больше всего часов подводной работы на субмаринах;
— Кузьменко Владимир Николаевич, начальник сборочного цеха;
— Краснова Людмила Борисовна, руководитель профкома;
— Кондратьева Людмила Михайлова, главный экономист».

Приватизация «Рейда»

«В один прекрасный момент в нашей областной администрации мне говорят: «Давай, готовь завод к приватизации. Или мы поставим другого директора, а ты у него заместителем останешься.» Я начал возражать, разговор у нас не получился.

Самое простое что можно было сделать? Человека с должности директора сместить. На меня завели уголовное дело. Был суд, меня признали виновным в нанесении заводу ущерба на сумму 27000 рублей.

Представляете, как смешно? С директорского кресла за 27000 рублей. То есть речь шла не об этом, а о том, чтобы начать приватизацию. Я был очень расстроен. Нервы мне мотали целый год. Судимость повесили.

До 2001 года «Рейд» был федеральным государственным унитарным предприятием, а потом стал ЗАО. То есть после моего увольнения завод вывели из федеральной собственности и приватизировали.»

Послесловие

В 2000-х годах завод «Рейд» еще был на плаву, хотя количество заказов продолжало оставаться мизерным. Ни о каких трудовых подвигах речи уже не шло. Главной задачей стала выплата задолженности по заработной плате. Этот процесс растянулся до середины 2010-х.

В 2013 году завод, который тогда именовался ЗАО «Рейд-1», был признан банкротом. Его долг перед кредиторами составил 225 млн рублей. Таким образом, история завода «Рейд» завершилась в год его 80-летия.

Карта

Ниже представлена карта корпусов завода «Рейд», в составлении которой неоценимую помощь нам оказали Василий Каминский, Владимир Кралечкин и Константин Чернов.


С Владимиром Кралечкиным, Константином Черновым и Владимиром Кочкиным беседовала Анастасия Кнор.

В материале использованы фотографии из личного архива Владимира Кралечкина.

Мы благодарим за дополнительную помощь в работе над созданием этого материала:
— краеведа Евгения Альмяшева,
— заместителя директора Центрального государственного архива Самарской области Киру Фролову.

Еще больше материалов о значимых предприятиях нашего города читайте в спецпроекте «Промышленное наследие».

Следите за нашими публикациями в Telegram наканале «Другой город» и ВКонтакте

0 311

В среду, 20 марта, в «Доме рока» на Ново-Садовой, 106 состоится лекция о ностальгии и ретромании.

Начало в 19:00. Возрастное ограничение: 16+

Лекцию прочитает кандидат филологических наук Илья Саморуков.

«Несмотря на постоянное обновление информации, мы живём в эпоху, когда прошлого становится больше, чем будущего и настоящего.

Мы слушаем старые группы, смотрим старые фильмы и реанимируем ушедшие направления. На лекции мы расскажем о том, что такое ретромания и как мы переоткрываем прошлое», — говорится в анонсе лекции.

Вход свободный.

Напомним, в начале марта магазин-мастерская гитар и укулеле «Гитарная лавка» выпустил большой фильм о самарском «Доме рока».

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте

0 373

В субботу, 23 марта, в гастромаркете Samara Gastro на улице Лесной, 23 (корпус 2) проведут «Большой весенний своп».

Открыт с 14:00 до 16:00. Возрастное ограничение: 16+

Своп — это обмен вещами, которые больше не нужны владельцам, но могут послужить другим людям.

На свопе можно меняться одеждой, обувью, аксессуарами, посудой, украшениями и приятными мелочами для дома. Главный критерий — все вещи должны быть чистыми, в хорошем состоянии и пригодными к использованию.

Любые вещи со свопа можно будет забрать бесплатно. Все неразобранные вещи передадут в кризисный центр для женщин «Ты не одна».

Что еще можно приносить на своп:

— неподошедшие вам или просто ненужные гели для душа, шампуни, мыло, другие средства личной гигиены, косметики и даже бытовой химии;

— чай, кофе, подарочные наборы с неистёкшим сроком годности.

Всё собранное в «корзинку добра» передадут семьям в трудной жизненной ситуации.

Кроме этого, на свопе подготовили весеннее экспресс-гадание: за донат можно задать вопрос картам Таро или оракулу.

Зарегистрироваться и подробнее узнать об участии можно здесь.

Афиша от организаторов

Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город» и ВКонтакте