Прошел год, в течение которого я обещала не рассказывать эту смешную, в сущности, историю. Прощаясь на вокзале, англичанин свешивался с вагонных ступеней и прижимал руки к сердцу. Он был милый, старенький, все время добро улыбался и немного тряс головой. Секретарь англичанина взяла меня за пояс и глухо проговорила: «Молчишь год. Потом делаешь с фактурой все, что хочешь. Не называя имен».
«Чьих?» — глуповато переспросила я.
«Да твое-то кому нужно! – добродушно сказала секретарь. – Наших с Френсисом!»
Помолчала и добавила: «Путин – вор! Путин – вон!»
Она часто это говорила. Поезд тронулся. Мы с Димой молча, спешно и в ногу прошли в ближайший алкогольный магазин, где терапевтически втянули флягу коньяка. «Она вправду уехала?» — спросил Дима. «Путин — вон», — пошутила я, а он дал мне щелбан.
Введение
Как все произошло: я сидела дома и писала эротический рассказ для одной заказчицы. В свободное время я тружусь литературным негром, это принято в нашем городе. Заказчица требовала убрать из текста слова «член» и «грудь». Трудно писать эротический рассказ, не используя этих сюжетообразующих понятий. Заказчица спорила, уверяя, что все члены и груди можно обозначать как «самое сокровенное место». Так что я была очень, очень занята сокровенными местами, когда прозвонил телефон.
Пронзительный женский голос рассказал, что представляет большого поклонника России, известного в мире эколога, мецената и английского олигарха. Двадцать пять лет, говорила женщина, он каждый год ездит в Россию, путешествует из края в край, и всегда останавливается в квартире местного жителя, который выбирается по особым правилам и может рассчитывать на щедрое вознаграждение.
Я немного напряглась. Разговор неуловимо что-то напоминал. Даже и куриная нога присутствовала (в холодильнике).
Далее женщина представилась секретарем англичанина. Англичанин, сказала она, мечтает, чтобы Россия встала на путь демократических перемен, поэтому предпочитает общаться с яркими представителями оппозиции и противниками режима. Меня им рекомендовали в «Новой газете».
Я приосанилась. Все-таки неплохо, когда богатые англичане считают тебя ярким представителем.
«Поэтому, — сказала секретарь, — вы должны обеспечить англичанину ежедневные встречи с такими людьми. Подготовите пофамильный список. Приложите ссылки. Я согласую. Вы тоже, разумеется, сможете присутствовать. Лучше все организовать у вас дома. Френсис любит неформальную обстановку, в духе эпохи диссидентов шестидесятых».
Я растерянно ответила, что у меня, наверное, будет не очень удобно.
«Френсис неприхотлив, я вообще предельно аскетична, — сказала секретарь. – Чистая постель, проточная вода и кусок хлеба – и наши потребности полностью удовлетворены».
«И да, — перешла к главному секретарь, — Френсис готов платить».
Я как раз правила очередную грудь на самое сокров. место. Секретарь назвала сумму, трижды превышающую мой совокупный ежемесячный доход репортера и негра. За неделю. Уверенная, что сейчас вежливо откажусь и положу трубку, я быстро ответила: «Да».
Завязка
Список гостей был составлен, утвержден, визиты назначены, каждую минуту я должна находиться около секретаря, чтобы ей было кому рассказать о демократическом пути развития. Англичанин держался автономно, иногда вставлял в уши беруши, чтобы не отвлекаться шумом от мыслей. В разговоры доброжелательно не вступал. Русский язык знал неплохо, а вот секретарь английского не знала совсем. Англичанин был безукоризненно вежлив, одет с лоском, за все платил. Писал заметки в черную записную книжечку. Любил животных. Однажды разошелся и сообщил, что в его замке всегда наполнена кормушка для оленей.
К англичанскому приезду я приготовила борщ, чахохбили, блины и сметану. Борщ с блинами англичанин съел, а входящие в состав чахохбили помидоры оказались вредны его организму. Я расстроилась, а секретарь приободрилась.
— Могу приготовить индейку с овощами в сливочном соусе, или вот карпа запечь в белом вине.
— Нет, мы купим готовое, и ты только разогреешь. Я не хочу, чтобы ты страдала у плиты. Мне невыносимо это видеть.
— Но я не страдаю у плиты.
— Не притворяйся. Женщина ненавидит кухню. Это пыточная.
— Но я вправду люблю готовить.
— Нет, не любишь. Пищу готовят только женщины, у которых нет других интересов. Вспомни Инессу Арманд!
— ????
— Вот она никогда не готовила, (через паузу) и Анна Нетребко тоже.
Развитие
Утром англичанин завтракал банкой сметаны, потом мы таскались по памятным местам, секретарь много беседовала со мной, Дима рулил, англичанин улыбался и делал фотографические снимки. Уже в первый час на самарской земле секретарь выказала себя чемпионом мира по нахождению поводов для недовольства. Ей не нравилось всё.
На прогулочном пароходике: «Ой, как громко музыка. Ой, как громко. Френсис, дай беруши. Нет, Дима, сходи к капитану, договорись, чтобы сделали потише. Господи, ну нет сил. Как громко. Громко как. А еще тише можно? (недовольно) Нет, еще тише. Чтоб мурлыкало. Я люблю, чтоб мурлыкало. Ну вот, совсем выключили, что за люди. Путин — вор! Путин — вон!»
Френсис отсел от всех подальше, пытался рукой поймать брызги воды. Иногда ему это удавалось.
Обедали неизменно в ресторане:
— Что это за жюльен. Какой-то огромный. Я не хочу такой огромный. Молодой человек, ну почему ваш жюльен такой большой. Будьте добры, принесите мне половину порции супа с цесаркой и лесными грибами. Я плачу за целую, а вы принесите половину. Нет, вы не понимаете. Люди моего возраста не оставляют еду на тарелке. Это неэтично по отношению к профессионализму повара. Блинчики с семгой прекрасны были бы, если бы вы их принесли вовремя.
— Да, рыбу эту есть невозможно, одна соль. Хм, одна соль. Соль одна. Одна соль.
— Это они специально так долго не приносят кофе, чтобы подчеркнуть, как трудно им его варить.
— Это не кофе. Это смесь кофе с мелом. Причем мела больше. Путин — вор.
Френсис с удовольствием выпил пива и заметил, что в Лондоне такая порция стоит полфунта.
В чебуречной, куда заехали за готовой едой (потому что Инесса Арманд):
— Выбор вообще отсутствует. Совсем нет выбора. Из чего тут выбирать. Цыпленок табака — генетический мусор, рыба была на обед, куриная котлета — это скучно. Печеночные оладьи вообще нонсенс. Натали, ты куда нас привезла. Я хотела купить тут бефстроганов. Всегда дома покупаю бефстроганов.
— Я на всякий случай взяла телефон доставки из Миссис Хадсон.
— Нет, там такие порции огромные, как моя ненависть к Путину!
Я не вру. Так и сказала, моя ненависть огромна, как порции в Миссис Хадсон. Френсис сбежал наружу. Его заинтересовало старинное здание театра «Самарская площадь».
Кульминации
Вечером, готовясь к гостевому визиту:
— Так, вот я подумала, к нам же сегодня инвалид придет (слепой прекрасный мужественный и самостоятельный юноша, гражданский активист), и как мы будем при нем есть? А он что будет, в тарелке ковыряться? Надо поесть без него, чтобы не смотреть.
— Он прекрасно управляется ножом и вилкой и вообще полностью социализирован.
— А ты уверена? Ты с ним ела?
— Ела.
— А какое блюдо? Ему, наверное, надо гуляш, чтобы не падало с ложки. Сейчас не об этом. Вот эта наша гостья. Я как раз гуглю. Не нравится мне это, смотри, Френсис, одни картинки про неё. Одни картинки. Она скрывает что-то. Человек в футляре. Человек с камнем в груди (неожиданно). Скрывает. Непростая.
— Вы просто выбрали «фотографии гугл», вот и одни картинки.
— Нет! Нет! Что же я! Гугла не знаю? А, да. Ноутбук у тебя старомодный какой. Френсис! Ты давно видел такой старомодный? Ладно, ничего. Ничего, говорю, уровень ненависти у народа зашкаливает. А в марте снова выберем Путина.
Френсис отдыхал с чашечкой чая. Глаза он прикрыл.
— Ну и что? Восемь лет прослужила чиновницей, а потом стала организатором штаба Навального в Самаре. Как это? Когда она врала? Когда? Сначала брала взятки с народа, теперь как бы отрабатывает?
— Она юристом работала же.
— Да? Это тебе только так кажется. Это она только говорит так. Чиновница! Так. Так, а кто такой Лехциер? Откуда он вообще?
— Он был в нашем списке.
— Глупости. Его там не было.
Френсис ушел к себе в спальню и плотно закрыл дверь.
Развязка
В старом городе, около костела: «Не пойдем. Не пойдем. Да что он там не видел! Он 25 лет по России. Уже осточертело всё. Кругом одно и тоже. Путин — вор! Путин — вон!»
В парке Гагарина, у памятника жертвам репрессий: «Тут дата неправильная. Обе даты неправильные. Ну что такое: памяти жертв репрессий 30-40-х годов? Надо: 20-50-х годов (повторено пятьдесят шесть раз). Ну что такое, дерево совсем закрыло памятник. Надо его отклонить. Отклонить надо. Закрыло памятник совсем. Ну что такое, а. Путин — вор».
Френсис гладил уличную кошку. Купил ей шаурму и раскрошил на травке. Кошка мурчала.
На площади Славы:
— И вот смотри, Френсис, тут с одной стороны — герои Советского Союза, а с другой — работники городской администрации.
— Но это НЕ работники городской администрации.
— А кто же?
— Просто люди. Это проект телеканала «Россия-24».
— Смотри, Френсис, тут с одной стороны — герои Советского Союза, а с другой — работники городской администрации.
Френсис стоял у парапета и ветер с реки взбивал из его волос серебристый нимб.
На Стрельной горе, за Волгой: «Да, горы, конечно, не ахти. Ну что это за горы, разве это горы. Это холмы какие-то. Да, вид-то невыигрышный, конечно».
Френсис устал и сел на реликтовый пень. Немного подремал. Извинившись, смог отправиться в обратный путь. Это был последний день.
На следующее утро я открыла вордовский файл и продолжила эротический рассказ. Заказчица поделилась новой идеей. Предложила расположить в комнате героев бассейн в форме человеческой почки.
И что?
Саквояж его был предельно английским. В самую дьявольскую самарскую жару он носил пиджак. В тольяттинском музее всякой техники на военную тему купил у старушки рукодельный браслет из бисера за пять тысяч рублей одной бумажкой (браслет стоил сто). Подарил мне, я его держу в ящике рабочего стола. По-русски пил водку, грамотно предпочитая горячие закуски. В день говорил примерно пять слов (два из них — «доброе утро»). Заплатил больше обещанного почти в два раза. В интернете нашла информацию, что Френсис был во вьетнамском плену, сидел в яме какое-то долгое время, материально поддерживает кучу заповедников по всему миру, учредил ряд книжных премий, а на территории его поместья расположена часовня двенадцатого века, с ценными витражами. Витражи начали разрушаться из-за того, что над часовней проходила международная авиалиния. Френсис подал иск в местный суд. Пролет международных лайнеров отменили.
Я не знаю, понравилось ли ему Самара. Иногда гуглю в сети, беспокоюсь, жив ли. Он ведь старенький совсем. Жив, здоров, не переживайте. Очень богатый англичанин.
Текст: Наталья Фомина
Автор иллюстраций: Агата Коровина
Обложка отсюда
Следите за нашими публикациями в Telegram на канале «Другой город», ВКонтакте и Facebook
